в которой описывается продолжение губернаторства Санчо и кое-какие другие события.
Остаток ночи, во время которой Санчо обходил дозором свой «остров», дворецкий герцога провел в мечтах о встреченной на улице красавице в мужском платье, а хроникер Санчо, удивленный речами и поступками последнего, просидел вплоть до утра над составлением отчета своим господам о действиях губернатора. Что же касается самого губернатора, то он, в приятном сознании исполненного долга, проспал до утра сном праведника.
Утром, когда он встал, ему подали, но распоряжению доктора Педро Рецио, немного варенья и кубок с водой. Санчо с удовольствием променял бы этот скудный завтрак на кусок хлеба с сыром или салом, но он молча покорился необходимости следовать предписаниям врача, который уверил его, что легкая и нежная пища освежает ум, так необходимый для высокопоставленных сановников, которым приходится работать именно умом, а не телом. Благодаря этим воззрениям Педро Рецио, Санчо принужден был все время постничать на острове, что в конце концов заставило его проклинать и свое губернаторство и того, кто навязал ему его. Но хотя и голодный, — потому что одним вареньем, разбавленным водою, мудрено быть сытым — он тем не менее сейчас же после завтрака принялся за дела.
Лишь только он успел встать из-за пустого стола, как ему доложили, что его желает видеть один человек. Введенный к губернатору незнакомец попросил его разрешить один крайне запутанный вопрос.
— Земля одного владельца, — начал незнакомец, — перерезывается пополам рекой. Через реку перекинут мост, на одном конце которого стоит виселица, и при ней устроено помещение для четырех людей, обязанных наблюдать за исполнением постановления владельца земли, реки и моста; а постановление это гласит следующее: «Каждый проходящий или проезжающий по мосту должен под присягой заявлять: кто он, откуда и зачем направляется. Если он скажет правду, то беспрепятственно пропускать его, а если будет уличен во лжи, то подлежит смертной казни чрез повешение». Народу проходило и проезжало много, несмотря на такое строгое постановление владельца, и все пропускались, так как показывали о себе правду. Но вот сегодня поутру случилось так, что один прохожий поклялся именем Бога, что он переходит через мост только для того, чтобы быть повешенным. Услыхав это странное заявление, старший из досмотрщиков сказал своим товарищам: «Если мы пропустим этого человека, то выйдет, что он соврал, и мы должны повесить его, а если повесим его, то выйдет, что он сказал правду, и тогда мы, по смыслу постановления нашего господина, не имеем права вешать его. Как же теперь быть?» После долгих обсуждений этого запутанного вопроса досмотрщики решили послать меня к вашей милости спросить, что тут делать? Сами они не в состоянии разобраться в этой путанице и потому слезно просят вас, сеньор губернатор, помочь им вашим светлым и проницательным умом; ведь для вас, как мы уже слышали, не существует никаких затруднений.
— Вы очень ошибаетесь насчет проницательности моего ума, — угрюмо возразил Санчо, который чувствовал себя очень скверно с пустым желудком. — Доказательством этому может служить то, что я ровно ничего не понял из вашей загадки. Повторите мне ее, тогда я, быть может, и пойму.
Незнакомец повторил свой рассказ, и Санчо, подумав несколько времени, сказал:
— Решить этот вопрос не трудно. Прохожий клянется, что он прошел по мосту единственно с тою целью, чтобы быть повешенным. Если его повесить, — выйдет, действительно, что он сказал правду, значит, вешать его нельзя. Если же отпустить его, — выйдет, что он дал ложную присягу, а за это его следует обязательно повесить, по прямому смыслу вашего постановления.
— Вы изволили рассудить совершенно справедливо, сеньор губернатор , — сказал незнакомец. — Но...
— Поэтому, — продолжал Санчо, — должно отпустить ту часть человека, которая сказала правду, и повесить ту, которая солгала.
— Но, в таком случае, — возразил незнакомец, — его придется разрезать на две части, а тогда не к чему будет ни отпускать ни вешать его, и закон останется не удовлетворенным, между тем именно и требуется, чтобы закон был удовлетворен.
— Вот что, — произнес Санчо, — или я совсем дурак, или человек, о котором вы говорите, имеет такое же право быть с миром отпущенным на все четыре стороны, как и повешенным, потому что он одинаково и правду говорит и лжет. В виду этого, по-моему, следует помиловать его. На весах правосудия причины к его осуждению и помилованию равной тяжести, а бывший господин мой, знаменитый рыцарь Дон-Кихот Ламанчский, как-то говорил мне, что когда бывают такие случаи, то судье следует склонить весы на сторону милосердия. Благодаря Богу, я запомнил это, и теперь советую вам отдать преимущество милосердию перед наказанием, тем более, что ваш закон от этого нисколько не пострадает.
— Сам Ликург, знаменитый лакедемонский законодатель, не мог бы постановить лучшего приговора! — заметил дворецкий. — Чтобы вам, сеньор губернатор, было не слишком трудно, я распоряжусь не допускать к вам сегодня больше просителей и позабочусь о хорошем обеде для вашей милости.
— Главное, дайте мне поесть чего и сколько мне хочется, а тогда пустите хоть сотню просителей с еще более мудреными делами и вопросами — я все их разрешу, лишь бы был сыт, — сказал Санчо.
Дворецкий, которого начинала мучить совесть за то, что он морит голодом такого умного и хорошего человека, каким оказался мнимый губернатор, сдержал слово насчет обеда. К тому же он решил покончить в следующую ночь комедию губернаторствования Санчо, разыгрываемую по приказанию герцогской четы, и находил нужным хоть чем-нибудь вознаградить бедного толстяка за то, что его так безжалостно дурачили.
После обеда, за которым Санчо ел как проголодавшийся слон, явился гонец с письмом от Дон-Кихота. Санчо приказал секретарю прочитать это письмо сначала про себя, а потом и вслух, если в нем не окажется ничего, требующего соблюдения тайны. Пробежав глазами письмо, секретарь сказал, что его можно напечатать золотыми буквами и необходимо прочитать при всех.
— Так читай, — разрешил Санчо.
Секретарь стал в позицию и громко прочитал следующее:
Письмо Дон-Кихота Ламанчского к Санчо Панце, губернатору острова Баратории.
«В то время, когда я, друг мой Санчо, ожидал известий о твоей глупости и о твоем невежестве, мне, к моему величайшему изумлению, доносят о твоих мудрых действиях. Я в этом вижу особенную милость Промысла, возводящего иногда человека, родившегося в навозной куче, в сан губернатора, и просвещающего дурака светом мудрости. Говорят, ты управляешь островом как человек, и, вместе с тем, держишь себя так скромно и смиренно, что равняешься самой невзыскательной скотине. Замечу тебе по этому поводу, что для поддержания своего достоинства нам иногда следует скрывать смирение нашего духа и держать себя сообразно с нашим общественным положением, которое судьба дает нам. Одевайся как можно лучше, Санчо: украшенная палка перестает казаться простою палкой. Я не требую, чтобы ты украшал себя кружевами и драгоценными камнями и, будучи чиновником гражданским, носил военное платье, но советую одеваться прилично и чисто, соответственно твоему высокому положению. Повторяю, что уже говорил тебе: будь обходителен и ласков со всеми, заботься всеми силами о народном продовольствии и помни, что ничто так не угнетает несчастного бедняка, как голод. Заботясь о народе, ты приобретешь его любовь и доверие.
«Не пиши много бумаг; пиши только крайне необходимое; а главное — старайся, чтобы твои распоряжения были исполняемы в точности и без проволочек, иначе не зачем и делать их. В этом случае выйдет лишь то, что правитель, имевший достаточно мудрости и власти сделать известные распоряжения, не имеет силы и решимости заставлять своих подчиненных исполнять их. Законы, никогда не исполняющиеся, подобны царю лягушек, чурбану, который сначала устрашал их своим видом, а потом, вследствие его неподвижности и бездеятельности, те же лягушки начали так пренебрегать им, что стали садиться на него и делать все, что им только приходило в их пустые головы. Не будь всегда строгим, но и излишняя снисходительность тоже нехороша; старайся держаться золотой средины между двумя крайностями. Посещай чаще тюрьмы, рынки, скотобойни и тому подобные места, где всевидящее око власти необходимо. Утешай заключенных, томящихся в ожидании сурового приговора. Будь бичом мясников и торговцев, обманывающих и обвешивающих покупателей. Если ты чувствуешь в себе скупость, алчность, влечение к красивым женщинам — старайся скрыть эти слабости от глаз народа, иначе те из его среды, которым будет до тебя дело, воспользуются этими слабостями и погубят тебя. Читай и перечитывай, вспоминай и запоминай советы, которые я написал тебе перед твоим отправлением на остров. Они послужат тебе облегчением в трудах и средством преодолевать препятствия, которые будут ставить тебе на каждом шагу враги власти, хотя бы и разумной. Пиши чаще к герцогу, чтобы он не счел тебя неблагодарным. Помни, что неблагодарность — дочь низости и принадлежит к числу самых гнусных пороков.
«Герцогиня послала нарочного к жене твоей, Терезе, с письмом от тебя и от себя, с твоим охотничьим платьем и собственным подарком. Ждем сегодня возвращения посланного. Я был немного нездоров, вследствие того, что какой-то злой волшебник, принявший личину кошки, искусал и исцарапал мне лицо. Особенно сильно досталось от него моему носу. Но это, в сущности, не важно: если существуют волшебники, делающие мне зло, то есть и такие, которые покровительствуют и благодетельствуют мне.
«Извещай меня обо всем, что случится с тобой. Пользуйся тем, что я пока живу так близко от тебя, так как в скором времени я намереваюсь оставить этот замок, в котором веду неподходящую для себя праздную и пустую жизнь, сильно уже надоевшую мне. В заключение скажу тебе, что здесь произошло кое-что такое, что может навлечь на меня неудовольствие герцога и его супруги; но я этим особенно не огорчаюсь, так как более дорожу честью своего звания, чем благосклонностью кого бы то ни было. Я твердо помню изречение: «Amicus Plato, sed magis amica veritas (Платон — друг, но еще больший друг — истина)». Пишу это по-латыни, в полной уверенности, что ты, сделавшись губернатором, первым долгом выучишься этому прекрасному языку.
Да хранит тебя Бог!
Твой друг Дон-Кихот Ламанчский».
Внимательно дослушав до конца это письмо, которое всем очень понравилось, Санчо увел своего секретаря в кабинет, и там продиктовал ему следующий ответ:
Письмо Санчо Панцы Дон-Кихоту Ламанчскому.
«Я так завален делами по управлению островом, что мне некогда в голове почесать и ногтей обстричь, хотя они ужасно выросли. Пишу к вам, господин души моей, чтобы ваша милость не беспокоились о том, что я до сих пор не писал вам о себе и ничего не сообщал о своем губернаторстве, на котором голодаю больше, чем в то время, когда мы с вами болтались по лесам и горам. Намедни господин наш, герцог, писал мне, что ко мне на остров пробрались несколько переодетых бездельников, чтобы убить меня, но пока я открыл только одного, который называет себя доктором и поступает так, точно он рожден для того, чтобы морить всех губернаторов голодом. Зовут его Педро Рецио, родом он из деревни Тертафуэры и учился, вишь, в оссунском университете. Может быть он и есть один из тех убийц, о которых пишет герцог, а может статься он и сам не понимает того, что убивает людей. Говорит, что лечит не больных, а только здоровых, чтобы они не заболевали, и пользует одною диетой, которою и довел меня до того, что скоро все кости мои начнут вылезать вон из шкуры. По моему, лучше бы уж меня трепала лихорадка, чем походить на скелет и мучиться с пустым желудком. Этак от меня, того и гляди, и следа не останется. Я надеялся найти в губернаторстве хороший стол с горячими кушаньями, прохладительное питье, мягкие перины, разные лакомства и, вообще, все, что есть на свете хорошего, а оказывается, что я сюда прислан словно монах на покаяние. Я этим очень недоволен и думаю, что моему губернаторству скоро настанет конец.
«До сих пор я не только не получал никакого жалованья или каких бы то ни было доходов, но даже не знаю, существует ли здесь вообще что-нибудь подобное. А между тем я слышал, что другие губернаторы заботятся о том, чтобы их будущие подданные приготовили им кучу денег еще до их прибытия на остров или туда, где они назначены управлять. Я этого не догадался сделать, вот и сижу теперь без гроша.
«Вчера вечером я обходил остров и, между прочим, встретил одну красавицу, одетую по-мужски и вздумавшую ночью посмотреть город, которого никогда еще не видала, хотя и живет в нем с самого дня своего рождения. Отец её, очень богатый человек, держит её все время под замком; ну, она и уговорила своего брата пройтись с ней потихоньку ночью по улицам. Подробности этой истории когда-нибудь я расскажу вашей милости лично, а пока только скажу, что мой дворецкий влюбился в эту девушку и собирается жениться на ней. Я же думаю выдать свою дочь за брата этой девушки, хотя сначала я не прочь был, чтобы на ней женился дворецкий, который на хорошем счету у герцога и, наверное, со временем пойдет далеко. Сегодня переговорим об этом с отцом девушки, которого зовут Диего Льяной.
«Я часто посещаю рынки, как вы советуете мне. Вчера поймал торговку, которая подмешивает к свежим орехам половину гнилых. Я велел отобрать от неё весь её товар в пользу сирот в приютах, они обрадуются и гнилым орехам, а торговке запретил выходить на рынок две недели. Народ был в восторге от моего распоряжения. Говорят, нет хуже базарных торговок не только на этом острове, но и в других местах.
«Мне очень приятно узнать, что госпожа герцогиня изволила писать жене моей, Терезе, и вдобавок еще послала ей от себя подарок. В свое время постараюсь отблагодарить её герцогскую милость за это, а пока поцелуйте ей, ваша милость, ручки от моего имени и передайте, что она не в дырявый мешок бросает свои благодеяния, как сама увидит потом на деле.
«Мне бы не хотелось, чтобы ваша милость поссорились с герцогом и герцогиней, а то, чего доброго, впоследствии я же останусь виноват, хотя я тут ровно не при чем. Вы пишете, чтобы я был благодарен, а сами поступаете не по благодарному, раз ссоритесь с людьми, которые, так облагодетельствовали нас. Этого я от вашей милости не ожидал. Пожалуйста, хоть ради меня, помиритесь скорее с моими господами и напишите мне об этом, чтобы я мог успокоиться.
«А насчет волшебников, обращающихся в кошек, поговорим лично.
«Хотелось бы мне послать вам что-нибудь в подарок, да только не знаю что, разве спринцовку с пузырем, которые здесь делаются на славу. Впрочем, если мне суждено еще несколько времени просидеть на губернаторстве, я сделаю вам настоящий губернаторский подарок.
«В случае, получится письмо ко мне от моей жены, то, сделайте милость, заплатите за него, что следует, и пришлите его мне поскорее. Я просто дождаться не могу известий от жены и детей.
«Да хранит Бог вашу милость от злых волшебников и да уберет Он меня здравым и невредимым от этого губернаторства, которое, кажется, доест меня, судя по тому, что делает со мною этот доктор Педро Рецио!
Покорный слуга вашей милости Санчо Панца,
губернатор острова Баратории».
Запечатав письмо, секретарь отправил его с гонцом, а сам отправился посоветоваться с своими товарищами, как удобнее окончить комедию губернаторства Санчо. А что касается последнего, то он стал придумывать меры к упрочению благосостояния жителей воображаемого острова. Он установил строгий надзор за добросовестностью торговли съестными припасами и разрешил ввоз вина, но с тем, чтобы было объявлено, откуда оно, и чтобы цена ему назначалась по совести. Кто уличался в мошенничестве с вином, тот должен был платиться за то жизнью. Затем Санчо понизил цену на платье и, в особенности, на обувь, установил таксу для прислуги, назначил строгое наказание для певцов неприличных песен, сделал распоряжение, чтобы нищие, выпрашивая подаяние, не пели о чудесах, достоверности которых не в состоянии доказать; он находил, что распространение басен о чудесах мнимых только подрывает веру в действительные. Кроме того, он назначил особенного алгвазила, который следил бы за тем, чтобы просили милостыню лишь настоящие бедняки, а не разные лентяи, пьяницы и негодяи, которые отнимают у тех кусок хлеба, стараясь возбудить жалость у прохожих своими мнимыми ранами или подложным искалечением. Вообще, Санчо за короткое время своего губернаторства сделал столько хорошего, что все его постановления потом были собраны и хранятся до сих пор под заглавием: «Узаконения великого губернатора Санчо Панцы».
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2025. Произведения русской и зарубежной классической литературы бесплатно, полностью и без регистрации.
Обратная связь