о дальнейших событиях, происходивших в корчме.
— Напротив, сеньор, — возразил дон Фернандо, — ваш рассказ так интересен, что мы только можем сожалеть о том, что он так скоро кончился.
То же самое сказал Карденио и подтвердили остальные слушатели. Вместе с тем все наперерыв предлагали незнакомцу свои услуги, так что тот даже прослезился, убедившись, что он приобрел в совершенно чужих людях искренно преданных ему друзей. Дон Фернандо, между прочим, сказал ему, что попросит своего старшего брата быть восприемником Зорайды, а сам позаботится о том, чтобы незнакомцу была оказана на родине всякая помощь.
Между тем к корчме подъехала карета, сопровождаемая несколькими всадниками, которые просили ночлега. Им ответили, что во всем доме нет места не только для нескольких людей, но даже для одного человека.
— Этого быть не может, — сказал один из всадников: — для сеньора аудитора обязательно должно найтись место: не может же он спать в карете.
Услыхав, для кого требуется ночлег, хозяйка поспешила сказать, что нет собственно свободной постели, но если сеньор аудитор имеет с собой свою постель, то ему с удовольствием предоставят в полное распоряжение хозяйскую спальню.
— Тем лучше, — проговорил всадник. — Постель его милость всегда возит с собою.
Он возвратился к карете и доложил сидевшим в ней, что место есть.
Из кареты сейчас же вышел человек благородной наружности, в богатом костюме с широкими разрезными рукавами; по этому костюму сразу можно было узнать его сан. За ним выпорхнула молодая девушка лет пятнадцати или шестнадцати, свежая и прекрасная, как только что распустившаяся роза. Увидав новоприбывших, Дон-Кихот подошел к аудитору и торжественно проговорил:
— Сеньор, милости просим в этот замок. Он хотя не велик и в нем недостает некоторых удобств, но вполне достоин принять в свои стены даже самых знаменитых людей оружия или науки. Вам он тем охотнее растворит свои гостеприимные двери, что вас сопровождает олицетворение такой красоты, пред которою должны отворяться не только ворота замков, но даже расступаться скалы и склоняться самые высокие горы. Кстати в замке есть еще красавицы, которые будут очень рады принять в свою среду вашу прелестную спутницу и окружить ее всеми подобающими ей заботами.
Аудитор с нескрываемым изумлением оглядел с ног до головы смешную фигуру рыцаря, сказавшего такую странную речь.
В это время подошло остальное общество. Все стали приветствовать новых гостей, осыпая их такими любезностями, что те совершенно растерялись и, не зная, что ответить, только молча раскланивались во все стороны.
Так как уже наступила ночь, то было решено, что все дамы улягутся вместе в зале, аудитор — в комнате хозяев, а остальные расположатся где придется.
Всматриваясь в аудитора, незнакомец, только что рассказавший свою историю, сразу узнал в нем своего младшего брата, но, боясь ошибиться, он спросил у одного из слуг, убиравших карету и лошадей, как зовут его господина.
— Дон Хуан Перец де-Виэдма, — ответил слуга.
Ответ этот подтвердил предположение незнакомца.
Отведя в сторону дона Фернандо, Карденио и священника, он сказал им:
— Аудитор — мой младший брат, Хуан Перец де-Виэдма, а мое имя — Рюис Перец де-Виэдма. Посоветуйте, как мне быть: открыться ему или нет? Я опасаюсь, как бы он не устыдился родства со мною, узнав, что я возвратился из плена и ничего не имею, кроме того, что на мне.
— Позвольте мне, сеньор, уладить все дело, — предложил священник. — Я уверен в полном успехе. У вашего брата вовсе не такое лицо, чтоб он был способен отнестись с презрением к родному брату только за то, что тот испытан судьбою.
Когда был подан потребованный аудитором ужин, он вежливо пригласил присутствующих разделить с ним его. Дон Фернандо, все его спутники, священник и Карденио с благодарностью приняли любезное приглашение, чтобы только побеседовать за столом, так как они уже были сыты, а дамы, Дон-Кихот и Рюис Перец де-Виэдма образовали отдельный кружок в противоположном углу залы.
— Сеньор, — заговорил священник, обращаясь к аудитору, — мне пришлось быть в плену в Константинополе. Там у меня был товарищ по заключению одной фамилии с вашей милостью. Это был человек прекраснейшей души и один из храбрейших капитанов испанской инфантерии, но несчастие положительно преследовало его.
— Как же звали этого офицера? — с живостью спросил аудитор.
— Рюисом Перецом де-Виэдма, — ответил священник. — Он был уроженец Леона, имел двух братьев, из которых один сделался торговцем, а другой — ученым. Сам он поступил в армию, надеясь отличиться. Эта надежда, действительно, сбылась: в сражении при Лепанто он получил чин капитана; но вскоре после того, при осаде Голетты, он попал в плен вместе со мною. Из Константинополя судьба привела его в Алжир, где с ним случилось удивительное приключение.
Передав все, что мы уже знаем о Рюисе Переце де-Виэдме и Зорайде, священник заключил свое повествование следующими словами:
— Я слышал, будто они находятся в здешней провинции, и очень бы был рад повидаться с ними.
Рюис Перец внимательно слушал, что говорил священник, и вместе с тем наблюдал за выражением лица своего брата. Последний тяжело вздохнул и дрожащим голосом произнес:
— Я вам весьма благодарен за сделанное мне сообщение. Капитан, о котором вы рассказываете, — мой старший брат. Я до этой минуты ничего не слыхал о нем с того самого времени, когда он, наш другой брат и я оставили дом отца, чтобы создать себе карьеру. Я кончил курс в Саламанке, счастье мне благоприятствовало и довело меня до той почетной должности, которую я теперь занимаю. Второй брат живет в Перу, где он считается первым богачом. Благодаря ему, наш дорогой отец теперь обеспечен лучше, чем был обеспечен в то время, когда мы простились с ним, получив от него каждый по несколько тысяч дукатов. Вообще отцу и нам жилось бы очень хорошо, если бы нас не огорчала неизвестность о судьбе старшего брата. Напрасно Рюис не дал нам знать о своем плене: мы тотчас же выкупили бы его, — и отец был бы спокоен. Решительно не понимаю, почему он не захотел обратиться к нам; это можно объяснить только его излишней деликатностью, которою он отличался еще в детстве. Вы говорите, что он находится в этой провинции вместе со своею невестой? О, как я был бы счастлив, если бы мне удалось встретиться с ними! С каким восторгом я прижал бы к груди дорогого брата и как радостно приветствовал бы прекрасную Зорайду, мою будущую сестру, помогшую ему освободиться из плена и не задумавшуюся ради него покинуть родину, отца и богатство! Как высоко ценю я её стремление сделаться христианкою, и как рад бы я был способствовать ей в этом!
Убежденный в искренности этих слов, священник встал, подошел к Зорайде и её жениху, взял их за руки и, подведя к аудитору, сказал:
— Вот ваш брат и ваша Богом данная сестра. Они не хотели прямо открыться вам, опасаясь...
— Дурной встречи? — договорил аудитор, вскочив и бросаясь на шею к своему брату. — О, Боже мой! Рюис, как ты мог подумать, что я изменился за время нашей разлуки?.. Привет тебе, дорогая сестра! — продолжал он, обращаясь к Зорайде. — Позволь мне обнять и тебя, уже дорогую моему сердцу... Вот моя дочь Клара. Она, конечно, будет тоже очень счастлива видеть своего дядю и свою будущую прелестную тетушку.
Девочка встала и тоже бросилась обнимать Рюиса и Зорайду. Слезы радости лились рекою; долго никто не мог говорить связно от волнения. Слышались одни отрывистые восклицания и звуки поцелуев. Но понемногу все успокоились и стали передавать друг другу свои мысли и чувства. Аудитор и его дочь отлично знали по-французски, так что могли свободно говорить с Зорайдой.
Присутствующие поздравляли братьев с счастливою встречей и вообще выражали им свое полное сочувствие.
Аудитор решил, что брат с Зорайдою проводят его до Севильи. Там должно сначала состояться крещение Зорайды, а затем и её свадьба с Рюисом, на которую аудитор хотел пригласить их отца. Сам же он из Севильи должен будет отправиться в Перу, ко второму брату, который настоятельно просил его приехать по нужному делу.
Наконец все спохватились, что пора и отдохнуть. Дон-Кихот объявил о своем намерении простоять с оружием в руках всю ночь на страже у ворот «замка», чтобы в него не ворвался какой-нибудь великан, прослышавший о скрывающихся в его стенах красавицах. Те, которые знали, в чем дело, поблагодарили его за эту готовность, после чего он, взяв свое оружие и пожелав всем спокойной ночи, с достоинством вышел. Видя недоумение аудитора, дон Фернандо сообщил ему в кратких словах историю рыцаря «Печального Образа», которая очень заинтересовала Хуана де-Виэдма.
Когда все мужчины удалились из залы, хозяйка корчмы, дочь её и Мариторна устроили им довольно чистые и мягкие постели, а затем ушли и сами.
Помолившись Богу, дамы улеглись и вскоре погрузились в сон. Вдруг откуда-то, не то со двора, не то с улицы, послышался прекрасный голос, певший песню. Доротея проснулась первая и стала прислушиваться, удивляясь этому неожиданному сюрпризу. За нею проснулись другие дамы и тоже изумились, услыхав это пение.
Наконец снаружи к двери подошел Карденио и спросил, слышат ли они пение.
— Конечно, слышим, — отвечала Доротея. — Кто это так хорошо поет?
— Какой-то молодой погонщик мулов, только что прибывший сюда, — сказал Карденио.
Клара, дочь аудитора, вся дрожала, как в лихорадке, и молча прижималась к Доротее, которая заботливо укутывала ее, думая, что ей холодно.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2025. Произведения русской и зарубежной классической литературы бесплатно, полностью и без регистрации.
Обратная связь