в которой описывается ходатайство дуэньи Долориды, иначе называемой донною Родригец, и приводятся два интересных письма.
Сид Гамет говорит, что как только Дон-Кихот избавился от видимых последствий нападений на него волшебников, он решил проститься с герцогом и его супругой, соскучившись праздною, противною рыцарским постановлениям жизнью у них в замке. Он ухватился за свое прежнее намерение ехать в Сарагоссу, где надеялся отличиться на предстоящих рыцарских состязаниях и получить панцирь, назначенный в награду победителю.
Сидя как-то за столом, он уже хотел было объявить хозяевам о своем намерении покинуть их, как вдруг в столовую вошли две женщины, одетые с головы до ног в черное. Одна из них приблизилась к Дон-Кихоту и с громкими стонами и вздохами упала ему в ноги. Порываясь обхватить его колени, она отчаянно зарыдала. Хозяева в недоумении переглянулись, не зная, кто бы могли быть эти женщины, появление которых вовсе не входило в программу их увеселений на счет Дон-Кихота. Между тем последний поднял рыдающую женщину с колен, просил ее успокоиться и сказать ему, кто она и чего от него желает. Женщина откинула с лица покрывало, при чем все, к своему величайшему изумлению, узнали в ней донну Родригец. Второю женщиной, скромно остановившеюся в стороне, оказалась её дочь, соблазненная сыном богатого земледельца. Хозяева положительно недоумевали, что значит появление этих женщин. Хотя они и считали донну Родригец особою недалекого ума, но все-таки не думали, чтобы она серьезно была способна принять Дон-Кихота за человека, перед которым нужно было со слезами падать на колени не с целью потешаться над ним. Но этой цели у старой дуэньи, очевидно, не было.
— Позвольте мне, ваши светлости, — униженно обратилась она к своим господам, — сказать кое-что сеньору Дон-Кихоту. Мне необходима его защита, чтобы с честью выйти из ужасного положения, в которое я поставлена негодяем, соблазнившим мою дочь.
Получив разрешение говорить рыцарю, что ей будет угодно, она снова обратилась к нему и сказала:
— Несколько дней тому назад я имела честь рассказать вам, сеньор, каким подлым образом один негодяй соблазнил мою дочь. Несчастная жертва теперь перед вами. Вы обещали быть её защитником и исправить причиненное ей зло. Узнав, что вы собираетесь покинуть замок, чтобы ехать на поиски новых приключений, — да пошлет их вам Господь как можно больше! — я осмелилась прийти просить вас, чтобы вы перед своим отъездом наказали злодея-соблазнителя по заслугам и принудили его исполнить данное им обещание жениться на моей несчастной дочери. Искать правосудия у его светлости герцога, значило бы искать на дубе груш. Я уже говорила вам, почему он не хочет заступиться за нас. Да сохранит вас Бог и да не покинет Он мою дочь и меня!
— Добрая дуэнья, — с важностью ответил Дон-Кихот, — осушите свои слезы и умерьте свои вздохи. Дочь вашу я беру под свою защиту. Но я должен сказать, что она лучше бы сделала, если бы не так легко верила словам и обещаниям влюбленных. В любовном экстазе молодые ветрогоны часто дают клятвенные обещания, которых потом не могут или не хотят сдержать. С позволения его светлости герцога, я сейчас отправлюсь к бесчестному соблазнителю, вызову его на единоборство и убью, если он откажется исполнить обещание, данное им вашей дочери. Если он торжественно даст мне слово жениться на жертве своего соблазна, то пощажу его; мой долг — прощать раскаивающихся и карать строптивых, или, говоря другими словами, поддерживать гонимых и осаживать гонителей.
— Вам не для чего отыскивать негодяя, на которого жалуется наша добрая дуэнья, сеньор рыцарь, и просить у меня позволения сразиться с ним, — сказал герцог: — я сам объявлю ему о вашем вызове и заставлю его принять этот вызов. Я прикажу позвать молодого бездельника сюда, в мой замок, где вы и можете вступить с ним в состязание. Надеюсь, что вы не забудете исполнить всех условий, обыкновенно соблюдаемых в подобных обстоятельствах. Я же, как хозяин своих владений, сделаю все, что приказывает мне справедливость.
— Благодарю вашу светлость за содействие, — ответил Дон-Кихот. — Ради того, чтобы отомстить за поруганную честь соблазненной девушки, я относительно этого бессовестного соблазнителя на время отказываюсь от привилегий моего благородного звания и готов сразиться с ним, как равный с равным. Итак, я вызываю его на бой, если он не даст честного слова жениться на этой девушке; в случае же его отказа пусть он погибает от моей руки!
С последним словом рыцарь снял с руки перчатку и бросил ее на середину залы. Герцог сказал, что он от имени своего вассала принимает этот вызов, и днем битвы назначает шестой день, считая с минуты вызова. При этом он добавил, что бой должен происходить на площади перед замком и что противники должны быть вооружены мечами, копьями и щитами и находиться в кольчугах и прочих рыцарских доспехах, которые предварительно будут осмотрены свидетелями, чтобы в них не было подлогов, обмана, талисманов или чего-нибудь подобного.
По совершении всех формальностей вызова жалобщицы ушли, а герцог принялся обдумывать, что следует предпринять ему дальше в виду предстоявшего поединка. Прежде всего он, совместно с герцогиней, решил, чтобы донне Родригец и её дочери было отведено особое помещение в замке и чтобы к ним были приставлены служанки, как к гостьям, явившимся искать правосудия в замке. Это распоряжение, которым дуэнья и её дочь сразу поднимались выше своего прежнего подчиненного положения, наделало много шума среди герцогского штата, и смелая выходка донны Родригец обсуждалась на всевозможные лады.
По окончании обеда в залу вошел паж, который был послан к Терезе Панца. На расспросы герцогской четы паж ответил, что не может передать всего при посторонних, а потому просит выслушать его потом наедине, пока же удовольствоваться привезенными им письмами.
Писем оказалось два. На одном из них была следующая надпись: «Письмо госпоже герцогине неизвестного мне имени и в неведомое местожительство», а другое было адресовано так: «Мужу моему, Санчо Панце, губернатору острова Баратории, которого да сохранит Господь вместе со мною на многие годы!»
Герцогиня нетерпеливою рукою вскрыла первое письмо, пробежала его наскоро глазами, и, убедившись, что в нем нет никаких тайн, прочла его вслух.
Приводим это письмо дословно:
«Тереза Панца госпоже герцогине.
«Много меня обрадовало письмо, написанное мне вашим величием. Признаться, я давно желала и ожидала, чтобы вы написали мне. Коралловое ожерелье очень хорошо и красиво, а охотничье платье моего мужа такое, что его и продать нельзя. Вся наша деревня вышла из себя от радости, когда узнала, что вы изволили сделать моего мужа, Санчо, губернатором, хотя этому никто не верит, в особенности наш священник, цирюльник Николас и бакалавр Самсон Караско. Но это меня ничуть не беспокоит, лишь бы все было, как оно есть, а тогда пусть каждый думает и говорит что ему угодно. Если сказать правду, так, не будь кораллов и охотничьего платья, и я сама не поверила бы, что мой муж, которого все считают большим дураком, сделался губернатором; никто и представить себе не может, чтобы он мог быть другим губернатором, кроме губернатора деревенского стада. Но да не отступится от него Бог и да направит к добру стопы его, потому что в этом нуждаются наши дети! Я же, дорогая госпожа души моей, твердо решилась, с позволения вашей милости и чтобы, как говорится, принести счастие своему дому, отправиться, развалившись в карете, ко двору и уколоть этим глаза всем завистникам, которые уже пялят на нас зенки. Поэтому прошу вас, ваша герцогская степенность, посоветуйте моему мужу, чтобы он прислал мне сколько-нибудь денег, но только побольше. Я знаю, при дворе расходы велики. Там небольшой хлеб стоит реал, а фунт мяса целых тридцать мараведисов... даже подумать страшно! Если же муж мой не хочет, чтобы я приехала, так пусть он поскорее известит меня об этом, а то ноги мои так и просятся в дорогу. Мои соседки говорят, что если мы с дочерью явимся при дворе разодетыми, то мой муж сделается более известным и знаменитым через меня, чем я через него. Многие спросят тогда: «Кто это едет в карете?» а один из моих лакеев с важностью ответит: «Это супруга и дочь Санчо Панцы, губернатора острова Баратории». Таким образом и мне будет почет и дочери моей, а мужу моему вдвое, и тогда хоть трава не расти! Мне очень досадно, что в этом году у нас уродилось мало желудей, но я все-таки собственными руками набрала для вашей милости с полкорзины в лесу. Все они на подбор, один к одному, и я посылаю вам их с вашим пажем. Будь моя воля, желуди были бы каждый с страусовое яйцо да и набрала бы я их гораздо больше. Не забывайте, ваше величие, писать мне почаще. Я постараюсь отвечать вам каждый раз и уведомлять вас о своем здоровье и обо всем, что делается у нас в деревне. Молюсь Богу, да хранит Он вас и не покидает нас. Дочь моя, Санчика, и сын мой целуют руки вашей милости.
Та, которая больше желает увидать вашу милость, чем писать
вам, ваша слуга Тереза Панца».
Чтение этого послания доставило всем слушателям громадное удовольствие. Окончив его, герцогиня попросила у Дон-Кихота позволения прочесть и письмо к Санчо, которое, но её мнению, должно было быть еще лучше. В угоду герцогине, Дон-Кихот сам распечатал и прочитал письмо Терезы Панца к мужу. Оно было следующего содержания:
«Санчо Панце, губернатору острова Баратории, от его жены Терезы Панца.
«Я получила твое письмо, душа моя Санчо, и, как добрая христианка, клянусь, что я чуть с ума не спятила, когда узнала, что ты, отец мой, стал губернатором. Право, не знаю, как это я не умерла на месте: ведь неожиданная радость убивает так же легко, как и неожиданное горе. Санчика тоже совсем одурела от радости и даже сделала кое-что такое, о чем в письме и сказать нельзя. Я долго любовалась охотничьим платьем, которое ты прислал мне, и надевала на шею коралловое ожерелье, присланное мне в подарок госпожою герцогиней. Письма и вещи были в моих руках, посланный герцогини стоял у меня перед глазами, но все-таки мне казалось, что я вижу все это во сне, а не наяву. Трудно поверить, чтобы простой пастух вдруг сделался губернатором острова. Ты знаешь, милый Санчо, мать моя, бывало, говаривала, что нужно много прожить, чтобы много увидеть. Припоминаю её слова потому, что надеюсь еще больше увидеть, если больше проживу, и думаю, что не успокоюсь до тех пор, пока не увижу тебя откупщиком пошлин или сборщиком податей: это такие должности, что хоть черт и берет тех, которые дурно ведут себя на них, но деньги все-таки отлично наживаются при этих должностях, а это — самое главное. Госпожа герцогиня передаст тебе о моем желании ехать ко двору. Подумай об этом и напиши мне о своем согласии. Я постараюсь сделать тебе честь, разъезжая в карете.
«Священник, цирюльник, бакалавр и даже наш церковный ключарь не хотят верить, что ты стал губернатором. Говорят, что это такой же обман и очарование, как и все, что приключилось и приключается с твоим господином Дон-Кихотом и самим тобою. Самсон говорит, что он непременно отправится к тебе и выбьет из твоей головы губернаторство, а из мозга Дон-Кихота — его безумие. Я только и делаю, что хохочу, любуюсь на ожерелье и снимаю мерку с твоего платья, чтобы переделать его все для Санчики. Я послала госпоже герцогине желудей, и жалею, что они не золотые. Пришли ты мне какое-нибудь жемчужное ожерелье, если оно только в моде на твоем острове. Вот тебе и наши деревенские новости: Барруэска выдала свою дочь за одного маляра, приехавшего сюда, чтобы срисовать все, что увидит. Муниципальный совет поручил ему срисовать королевский герб, что висит над входом в общинную управу. Он выпросил вперед два червонца, провозился с неделю над гербом, а потом взял да и объявил, что не может рисовать его, и возвратил деньги обратно. После этого он женился и зажил как путный: бросил свои мазилки и ходит в поле работать не хуже нас, грешных. Сын Педро Лобо постригся в церковники и хочет сделаться священником. За это Мингуилья, внучка Минго Сальвато, затеяла с ним тяжбу, потому что он обещал жениться на ней. На оливы в этом году неурожай, и во всей деревне нельзя найти ни одной капли уксусу. Через нашу деревню недавно проходила рота солдат и увела с собою трех девочек. Я не назову их: они, может быть, найдутся и кто-нибудь захочет на них жениться, не глядя ни на что, так зачем же я буду их порочить? Санчика плетет сетки и зарабатывает этим, на хозяйских харчах, восемь мараведисов в день, которые кладет в копилку, чтобы набрать себе на приданое. Но я думаю, что теперь ей не к чему унижать себя работой: ведь её отец стал губернаторствовать и может дать ей сразу графское приданое. Фонтан у нас на площади испортился, а виселицу разбило молнией. Чтобы ей заодно разбить и все виселицы на свете! Жду ответа на это письмо и твоего согласия о моем приезде ко двору. Да поможет тебе Бог прожить дольше или по крайней мере столько же, сколько мне. Я не хотела бы оставить тебя одного на свете.
Жена твоя Тереза Панца».
Не успели еще слушатели вдоволь нахохотаться над этим письмом, как, в довершение общего удовольствия, явился гонец с известным нам письмом Дон-Кихоту от Санчо. Это послание тоже было прочитано вслух и заставило кое-кого усомниться в общепризнанной глупости его автора.
Герцогиня позвала пажа, ездившего к Терезе Панца, к себе в будуар и подробно расспросила о его путешествии и пребывании в доме Терезы. Он все рассказал ей и передал желуди и сыр, присланные женою Санчо. О сыре Тереза забыла упомянуть в своих письмах, но пажу на словах сказала, что лучших желудей и более нежного и вкусного сыра не найти во всем свете.
Герцогиня с удовольствием приняла подарки. Пока она наслаждается ими, мы оставим ее и посмотрим, чем окончилось губернаторство Санчо Панцы.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2025. Произведения русской и зарубежной классической литературы бесплатно, полностью и без регистрации.
Обратная связь