Зачем из облака выходишь,
Уединенная луна,
И на подушки, сквозь окна,
Сиянье тусклое наводишь?
Явленьем пасмурным своим
Ты будишь грустные мечтанья,
Любви напрасные страданья
И строгим разумом моим
Чуть усыпленные желанья.
Летите прочь, воспоминанья!
Засни, несчастная любовь!
Уж не бывать той ночи вновь,
Когда спокойное сиянье
Твоих таинственных лучей
Сквозь темный завес проницало
И бледно, бледно озаряло
Красу любовницы моей.
Почто, минуты, вы летели
Тогда столь быстрой чередой?
И тени легкие редели
Пред неожиданной зарей?
Зачем ты, месяц, укатился
И в небе светлом утонул?
Зачем луч утренний блеснул?
Зачем я с милою простился?
А. С. Пушкин, 1816
Из «Брюсова В. Я.: Первая любовь Пушкина».
Первую, платоническую, истинно поэтическую любовь возбудила в Пушкине сестра одного из лицейских товарищей его (фрейлина Екатерина Павловна Бакунина).
Лето 1816 года Е. Бакунина с матерью провела в Царском Селе, и Пушкин мог чаще встречаться с нею. Началась вторая глава его романа и новый цикл его стихотворений: «Надпись к беседке», «Месяц», «К письму», «Певец», «К Морфею», «Пробуждение», «К ней», «Осеннее утро», «Разлука».
Этот цикл открывается «Надписью к беседке». Надо думать, что Е. Бакунина не осталась безответной на ухаживания юного поэта, в котором уже тогда некоторые прозревали гений. Она не ответила юноше с той пламенностью, какой он, может быть, ждал от нее, но не отказала ему в нескольких тайных встречах, в нескольких свиданиях в тиши царскосельских садов. Может быть, во время одного из весенних лицейских балов Бакунина и Пушкин нашли время выйти вместе в сад и провести несколько минут вдвоем в беседке. Как прежде юный поэт говорил в преувеличенных выражениях о своих страданиях, так теперь он не находит слов, чтобы передать свое счастье.
Здесь ею счастлив был я раз,
В восторге пламенном погас,
И время самое для нас
Остановилось на минуту!
Вероятно, о той же самой встрече рассказывает стихотворение «Месяц», где поэт вспоминает, как лунное сияние
Сквозь темный ясень проницало
И бледно, бледно озаряло
Красу любовницы моей.
В четверостишии «К письму» сохранился для нас след другого эпизода из этого романа: воспоминание о какой-то записочке, полученной Пушкиным от Бакуниной. Все знают, что в дни первой любви эти мелкие, незначительные факты принимают значение важных событий.
В стихотворении «Месяц», в вычеркнутой позднее строфе, Пушкин противополагал свою новую, чистую любовь — чувственному влечению:
Что вы, восторги сладострастья,
Пред тайной прелестью отрад
Прямой любви, прямого счастья!
Нельзя сомневаться, что встречи Пушкина и Бакуниной были, действительно, свиданиями чистыми, чуждыми всякой чувственности. Нельзя сомневаться и в искренности приведенных стихов. Но надо предположить, что они были написаны в минутном порыве, потому что в самой любви Пушкина к Бакуниной сладострастный оттенок все же был. Ранний поклонник Парни, автор анакреонтических стихотворений 1815 года, позднее сознававшийся в «бесстыдном бешенстве» своих желаний, — не мог до конца превратиться в мечтательного романтика. В самых безнадежных элегиях Пушкин все же мечтает об «отраде тайных наслаждений», о том, чтобы в час, когда луна покроется темнотой, ему «открылось окно», или о том, чтобы туманный луч луны вел его к «полночи сладострастной», или о том, наконец, чтобы
в радости немой, в блаженстве упоенья
Твой шопот сладостный и томный стон внимать,
И тихо в скромной тьме для неги пробужденья
Близ милой засыпать.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2023
Обратная связь