(Перевод с французского: Trois mois dans la Patrie. Essais de Poesie et de Prose, suivis d'un Discours sur les moyens de parvenir au developpement, des forces morales de la Nation Russe et des richesses naturelles de cet Etat. Par un Russe, Comte de Garansky. 8 vol. in 4°. Paris. 1836).[*]
Я путешествовал недурно: русский край
Оригинальности имеет отпечаток;
Не то чтоб в деревнях трактиры были — рай,
Не то чтоб в городах писцы не брали взяток —
Природа нравится громадностью своей.
Такой громадности не встретите нигде вы:
Пространства широко раскинутых степей
Лугами здесь зовут; начнутся ли посевы —
Не ждите им конца! подобно островам,
Зеленые леса и серые селенья
Пестрят равнину их, и любо видеть вам
Картину сельского обычного движенья...
Подобно муравью, трудолюбив мужик;
Ни грубости их рук; ни лицам загорелым
Я больше не дивлюсь: я видеть их привык
В работах полевых чуть не по суткам целым.
Не только мужики здесь преданы труду,
Но даже дети их, беременные бабы —
Все терпят общую, по их словам, «страду»,
И грустно видеть, как иные бледны, слабы!
Я думаю, земель избыток и лесов
Способствует к труду всегдашней их охоте,
Но должно б вразумлять корыстных мужиков,
Что изнурительно излишество в работе.
Не такова ли цель — в немецких сюртуках
Особенных фигур, бродящих между ними?
Нагайки у иных заметил я в руках...
Как быть! не вразумишь их средствами другими,
Натуры грубые!..
Какие реки здесь!
Какие здесь леса! Пейзаж природы русской
Со временем собьет, я вам ручаюсь, спесь
С природы рейнской, но только не с французской!
Во Франции провел я молодость свою;
Пред ней, как говорят в стихах, все клонит выю,
Но все ж по совести и громко признаю,
Что я не ожидал найти такой Россию!
Природа недурна: в том отдаю ей честь,—
Я славно ел и спал, подьячим не дал штрафа...
Да, средство странствовать и по России есть —
С французской кухнею и с русским титлом графа!..
Но только худо то, что каждый здесь мужик
Дворянский гонор мой, спокойствие и совесть
Безбожно возмущал; одну и ту же повесть
Бормочет каждому негодный их язык:
Помещик — лиходей! а если управитель,
То, верно,— живодер, отъявленный грабитель!
Спрошу ли ямщика: «Чей, братец, виден дом?»
— Помещика...— «Что, добр?» — Нешто, хороший барин,
Да только... — «Что, мой друг?» — С тяжелым кулаком,
Как хватит — год хворай.— «Неужто? вот татарин!»
— Э, нету, ничего! маненичко ретив,
А добрая душа, не тяготит оброком,
Почасту с мужиком и ласков, и правдив,
А то скулу свернет, вестимо, ненароком!
Куда б еще ни шло за барином таким,
А то и хуже есть. Вот памятное место:
Тут славно мужички расправились с одним...
«А что?» — Да сделали из барина-то тесто.—
«Как тесто?» — Да в куски живого изрубил
Один мужик... попал такому в лапы... —
«За что же?» — Да за то, что барин лаком был
На свой, примерно, гвоздь чужие вешать шляпы.—
«Как так?» — Да так, сударь, чуть женится мужик,
Веди к нему жену; проспит с ней перву ночку,
А там и к мужу в дом... да наш народец дик,
Сначала потерпел — не всяко лыко в строчку,—
А после и того... А вот, примерно, тут,
Извольте посмотреть — домок на косогоре,
Четыре барышни-сестрицы в нем живут,—
Так мужикам от них уж просто смех и горе:
Именья — семь дворов; так бедно, что с трудом
Дай бог своих детей прохарчить мужичонку,
А тут еще беда: что год, то в каждый дом
Сестрицы-барышни подкинут по ребенку.—
«Как, что ты говоришь?» — А то, что в восемь лет
Так тридцать три души прибавилось в именье.
Убытку барышням, известно дело, нет,
Да, судырь, мужичкам какое разоренье!
Ну, словом, все одно: тот с дворней выезжал
Разбойничать, тот затравил мальчишку,—
Таких рассказов здесь так много я слыхал,
Что скучно, наконец, записывать их в книжку.
Ужель помещики в России таковы?
Я к многим заезжал; иные, точно, грубы —
Муж ты своей жене, жена супругу вы,
Сивуха, черный хлеб, овчинные тулупы.
Но есть премилые: прилично убран дом,
У дочерей рояль, а чаще фортепьяно,
Хозяин с Францией и с Англией знаком,
Хозяйка не заснет без модного романа;
Ну, все, как водится у развитых людей,
Которые глядят прилично на предметы
И вряд ли мужиков трактуют, как свиней...
Я также наблюдал — в окно моей кареты —
И быт крестьянина: он нищеты далек!
По собственным моим владеньям проезжая,
Созвал я мужиков: составили кружок
И гаркнули «ура!..» С балкона наблюдая,
Спросил: довольны ли?.. кричат: «Довольны всем!»
— И управляющим? — «Довольны»... О работах
Я с ними говорил, поил их — и затем,
Бекаса подстрелив в наследственных болотах,
Поехал далее... Я мало с ними был,
Но видел, что мужик свободно ел и пил,
Плясал и песни пел; а немец-управитель
Казался между них отец и покровитель...
Чего же им еще?.. А если, точно, есть
Любители кнута, поборники тиранства,
Которые, забыв гуманность, долг и честь,
Пятнают родину и русское дворянство,—
Чего же медлишь ты, сатиры грозной бич?..
Я книги русские перебирал все лето:
Пустейшая мораль, напыщенная дичь —
И лучшие темны, как стертая монета!
Жаль, дремлет русский ум. А то, чего б верней?
Правительство казнит открытого злодея,
Сатира действует и шире, и смелей,
Как пуля находить виновного умея.
Сатире уж не раз обязана была
Европа (кажется, отчасти и Россия)
Услугой важною . . . . . . . . . .
Николай Некрасов, 1853
Печатается по Ст 1873, т. И, ч. 3, Приложение 1: «Юмористические стихотворения 1842–45 годов», с. 199–206, с восстановлением цензурной купюры в ст. 58–67 и исправлением в ст. 86 по авторизованной копии ГБЛ.
Впервые опубликовано и включено в собрание сочинений: Ст 1856, с. 93–96. В Ст 1861 и Ст 1863 отсутствовало вследствие цензурного запрета. В Ст 1864, Ст 1869 и Ст 1873 по цензурнотактическим соображениям помещено в приложении, среди юмористических стихотворений 1842–1845 гг., однако на шмуцтитуле был выставлен особый подзаголовок: «(Писано в 1853 году)».
Автограф не найден. Авторизованная копия рукой А. Я. Панаевой с поправками Некрасова — ГБЛ (Солд. тетр., отдел «Не для печати», л. 140–144 об.). Автографические вставки Некрасова — в Экз. авт. ГБЛ.
Заглавие первоначально было несколько иное, подзаголовок на французском языке отсутствовал. Ранний вариант заглавия в авторизованной копии ГБЛ: «Из путевых заметок по России русского барина, долго жившего за границей». Разночтение в копии П. Л. Лаврова (ЦГАОР, ф. 1762, оп. 2, ед. хр. 340, л. 216): «Путевые записки о России русского барина, долго жившего за границей». О том, как был написан французский текст подзаголовка, Н. Г. Чернышевский рассказывает: «Перевод заглавия книги Гаранского на французский язык Некрасов поручил сделать мне; у него оно было написано по-русски; я сделал, но сказал, что я не умею писать по-французски, потому надобно показать мой перевод знающему хорошо французский язык <…> через несколько времени вошел Тургенев, мы показали, он поправил» (Чернышевский, т. I, с. 750).
Фамилия либеральствующего космополита Гаранского, возможно, восходит к фамилии крупного ярославского чиновника Я. И. Горанского, обширный некролог которого был напечатан в СП от 21 марта 1847 г., № 65 (см.: Базанов Вас. От фольклора к народной книге. Л., 1973, с. 211).
Стихи о расправе крестьян с жестоким помещиком (ст. 57–67) находят себе аналогию в статьях Герцена; говоря о зверствах помещиков-крепостников: «… тот с дворней выезжал Разбойничать, тот затравил мальчишку» (ст. 79–80), Некрасов, видимо, основывался на реальных фактах — о подобных же явлениях писали в своих произведениях С. Т. Аксаков, Н. С. Лесков, А. Н. Майков, Ф. М. Достоевский (см.: Бухштаб Б. Я. Сатирическая поэзия Некрасова в годы «цензурного террора». — Некр. сб., IV, с. 72–74).
Вскоре после опубликования «Отрывки из путевых записок графа Гаранского» (вместе с «Поэтом и гражданином» и «Забытой деревней») были перепечатаны в рецензии Чернышевского на Ст 1856 (С, 1856, № 11). Эта перепечатка вызвала целую цензурную «бурю» (см. комментарий к стихотворению «Поэт и гражданин» в т. II наст. изд.). 14 ноября 1856 г. цензор Е. Е. Волков в рапорте министру народного просвещения А. С. Порову писал об «Отрывках…»: «В этих отрывках, между прочим, сказано, что крестьяне наши терпят, „по их словам, общую страду, что грустно видеть, как они бледны и слабы! но что вряд ли мужиков трактуют как свиней… Что, если между помещиками есть тираны, — то зачем же медлит сатиры грозный бич?“ Нет сомнения, что автор имел благую цель при сочинении этих отрывков; но едва ли она будет достигнута!.. Надо спросить у крестьян, что скажут они, если кто-нибудь из них прочтет эти отрывки? Наверное, можно предположить, что тот не засмеется!.. а скажет вместе с автором: „Жаль, дремлет русский ум“, — и предлагаемую автором „сатиру“ примет, пожалуй, за другое слово…» (ЕвгеньевМаксимов В. Некрасов как человек, журналист и поэт. М. — Л., 1928, с. 224).
В связи с цензурным запретом «Отрывки из путевых записок графа Гаранского» распространялись в рукописях; в своих экземплярах Ст 1856 читатели исправляли цензурные искажения (см. раздел «Другие редакции и варианты», с. 500; приводим исходные данные для тех источников, которые не названы в списках условных сокращений: копия Н. А. Панова — Некр. сб., II, с. 498; копия М. Л. Михайлова нами не разыскана, ее разночтение воспроизводим по ПСС, т. I, с. 96).
С балкона наблюдая, Спросил: довольны ли?.. Кричат: «Довольны всем!» — Ср. распоряжение гоголевского Городничего: «Да если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы говорили: „Всем довольны, ваше благородие“; а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия…» («Ревизор», д. 1, явл. 5).
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь